II. Сегейр, моряк.

    * Автор: Альма
    * Бета: сама исправляю
    * Категории: сказка
    * Размер: мини
    * Рейтинг: G
    * Статус: закончен
    * От автора: ...да, название цикла изменено, ибо их тут будет пять.

Я безнадежно влюблен в паруса. (с)

   Такие, как он, не могут сидеть на одном месте – им бы все в дорогу. Крики чаек вносят раздор в душу, зовут в море. Стоять у штурвала, ощущать кожей ветер и вглядываться в даль: что там, за горизонтом?
  Они безнадежно, безумно, беззаветно любят море и все, что с ним связано. Красивые резные корабли под парусами, крики белоснежных чаек, плеск волн, соленый морской ветер...
   Они легко соглашаются ввязаться в любую авантюру, поплыть на край света или отправиться на поиски сокровищ. Они будут бороться со всеми препятствиями, переносить бури и невзгоды, но в любом случае добьются своего.
  Все это можно увидеть в Сегейре: и безнадежную любовь к морю, и авантюризм, и тягу к путешествиям. Еще он упрям, немного дерзок и обаятелен. Он твердо знает, что может. Смелый и открытый, обладающий талантом подойти к незнакомому человеку и заговорить с ним как ни в чем не бывало. Сегейр легко располагает к себе людей. Уже через несколько минут такого разговора люди чувствуют доверие к нему, очаровываются веселостью, открытостью.  За ними, впрочем, угадывается сильный характер. Ему легко набирать команду: люди чувствуют, что такой капитан не кинет в случае опасности, не оставит без доли, поможет  семье в случае гибели.
  На вид – еще совсем молод. Сколько ему – двадцать, двадцать один? Высок, худощав, однако тело сильное, натренированное. Еще бы – столько по мачтам карабкаться, в штиль  грести! Черные вихры волос, светлая, обветренная кожа лица. Высокий лоб, нос с горбинкой и удивительные глаза – сине-зеленые, совсем как морская волна.

***
  ...Еще мальчишкой сбежал от приемных родителей. Что ему было у них делать? Не любили они его, чуждались, морским отродьем за глаза звали. Маленьким был – не замечал, а подрос, услышал раз, другой, третий – долго не вытерпел.
  Как раз мысль появилась, куда уйти. Уже несколько дней, ожидая хорошей погоды, стоял в гавани прекрасно оснащенный корабль. Ходили по берегу моряки, сидели в тавернах, в карты играли, иногда истории мальчишкам рассказывали.
Сидел он в тот день допоздна, слушая истории молодого еще капитана. Давно ушли уже все, и, когда капитан Кираен поинтересовался, не пора бы ему домой, Сегейр глухо выпалил, что некуда ему идти, и вдруг, неожиданно даже для себя самого, попросился на корабль, пообещав, что всему научится, делать все будет, что скажут, и как надо сделает. Смотрел на него Кираен, вспоминал себя, примерно в таком же возрасте бежавшего из дома. Видел напряженное ожидание в глаза, упрямо сжатые губы, мелькнувшую надежду – и не выдержал, согласился.
...А на корабле мальчишка всеобщим любимцем стал. Всему, что сами умели, обучали его. Сегейр способным оказался. Схватывал все на лету – названия и расположение звезд, сотню и еще с десяток методов вязать узлы, направления ветра, приметы погоды.
   Гибкий, ловкий, проворный – везде успевал, все, что нужно, делал. Без страха карабкался на самые высокие мачты, убирал паруса в бурю. В путешествиях то одно наречие немного запомнит, то другое – худо-бедно, но объяснится почти с каждым мог. Кираен, со своей стороны, учил его в картах ориентироваться,  географию заставлял запоминать. Частично что-то воспитательское было –  и манеры немного привил, об обычаях разных стран рассказал.
  Прошло лет так десять. Сегейр постепенно, шаг за шагом, помощником капитана стал. А когда убили Кираена – из жажды наживы и желания сорвать важные поставки – он отомстил за того, кто сыграл такую важную роль в его судьбе, кто заменил мальчишке отца, кто был дороже всех людей в мире.
   Затем бразды правления на себя принял. Никто не против? – нет, все «за» были. Конечно, многие, из старого состава, по-отечески к нему относились, но и понимали, что лучше капитана сложно найти и не среди них уж точно. Знания и умения Сегейра дорого стоили.
  Прошло еще несколько лет. Лучшие качества проявились – уверенность и бесстрашность, решительность и опытность, умение принимать решения и разбираться с проблемами. Нрав свой старался смирять, не давал задору все испортить. Игровых заведений и вина избегал – знал, что пьянеет легко, азартен не в меру и на карту все легко поставить может.
...А потом они в шторм попали. Не в первый раз, сначала думали. Когда их швыряло из стороны в сторону, когда они не могли различить день и ночь, когда от порывов ветра одна из мачт сломалась – думали, перенесем. Когда шторм затянулся еще на пару дней, сломалась вторая мачта, они еще держались. А вот когда на седьмой день шторм закончился и опустился кромешный туман, и они – вот невезение! – столкнулись с военным кораблем, на котором, не разобравшись, сразу из пушек ударили – тогда поняли, что все, конец. Ядра пробили приличные бреши в бортах, а следом еще и на подводный риф наткнулись. Суетились, пытались что-то исправить – но тщетно.
  ...Сегейр очнулся на берегу незнакомого острова. Голова болела, синяки по всему телу ныли. «Хорошо хоть, что вроде ничего не сломано»,  - отметил про себя парень и попытался подняться. Рядом тут же возникла хрупкая девушка, чем-то похожая на него. Напоила его каким-то отваром, отчего боль в голове тут же  прошла.
  От неё Сегейр узнал о том, что кроме него никто не спасся; что его она вытащила; да, она -  его мать, из-за неё морским отродьем называли. Узнал и то, что из-за того, что в его венах течет кровь морского народа, у него такая тяга к морю, такая плавность движений, такие странные глаза. Еще он из-за этого стареть не будет. Еще год, до двадцати семи, и так и замрет он в этом возрасте, хотя он уже лет на шесть младше выглядит.
  Выслушал её Сегейр, поблагодарил. Пришел в себя за пару дней, а затем в город отправился, и через неделю он плыл уже в другие страны. Живость характера брала верх над желанием сесть и предаться отчаянию. И только капитан судна удивился такой боли в глазах, а позже таким познаниям молодого еще парня.
  С годами боль утраты от товарищей притупилась, отошла на задний план. Только больше он старался  к людям не привязываться. Сначала по своему миру странствовал. Позже, как и все, научился по мирам ходить.

***
А на прощанье, уплывая в очередной путь, он небрежно заметит:
-  У вас в мире уже не так интересно. Быстрые корабли, интересная техника, но что-то не то. Может, потому что мне хочется больше самому делать, а не полагаться на технику?
  Взмахнет рукой на прощанье и пойдет по песку, стремясь скорее выйти в море.

Отредактировано Альма (10.03.2012 22:40)

так, ага, это все исправлю. Фраза про уйти - вариант:"Как раз мысль появилась, куда уйти." - лучше? В твоем варианте немного смысл искажается просто.

я рада, что тебе нравится)) очень-очень приятно читать такие комментарии))
наоборот: когда писала про Фриана, написала, что сказки еще две будет)) а теперь их стало - еще четыре, если считать эту))

Имя Сегейр я нашла. Подыскивала что-то связанное с морем, и из всех больше всего именно это понравилось. Имя Кираен - личная выдумка. А в чем вопрос?)

Отредактировано Альма (01.03.2012 19:05)

Юлеchk@, конечно, нет))Вот подтверждение)

III. Лаяр, сказитель.

    * Автор: Альма
    * Бета: сама исправляю
    * Категории: сказка
    * Размер: мини
    * Рейтинг: G
    * Статус: закончен
    * От автора: "пшеничинки" - малоупотребительное, но оно идеально подходит! Если что, я сама это слово вычитала у Льва Ошанина("Баллада о красоте")

На путях зеленых и земных
Горько счастлив темной я судьбою.
(с) Николай Гумилев

   Первое, что заметишь, подняв взгляд от земли – белозубую улыбку и глаза цвета вешней зелени. Мгновениями позже все сложится в единую картинку. Невысокий худощавый парень. Одет просто - расстегнутая куртка, белая, неуловимо отличающаяся от официальной, рубашка, джинсы и черные туфли. Растрепанные русые волосы. Светлая кожа лица, брови-пшеничинки, зеленые глаза, прямой нос, чуть заостренный подбородок и приветливая улыбка на губах. Сколько ему лет? «Около двадцати двух», - определишь на взгляд.
   Это Лаяр, случайный на вид персонаж многих историй. В одних, незаконченных, его еще помнят, в других – даже не знают его имени.
   Что он умеет? Он не воин, не моряк и не менестрель. С его губ не слетают проклятия, а кончики длинных пальцев не способны излечивать болезни или прогонять боль. Все, что он умеет, - это переводить тексты и потом складно их рассказывать. Он уникален  в своем роде – помнить и знать как ныне используемые, так и «мертвые» языки. Как нашего мира, так и других, где он был.
-  У них намного больше общего, чем тебе кажется. К тому же, некоторые из них практически одинаковы – только вот названия разные, - улыбнется он, не считая это знание чем-то необычным и великим.

***
   Языки ему с детства давались легко. Когда получал образование, учителя диву давались, насколько быстро он запоминал языки. Сын купца, он ежедневно слушал не только наставления учителей, но и посетителей, с легкостью усваивая их акценты. С остальными предметами было сложнее, но упорства хватало, чтобы заучить и их.
   Там же, в лавке, проявлялось другое его умение. Историю любой вещицы он мог рассказать так, что она завораживала слушателей. Мало этого, ему обычно верили. Не то, чтобы он лгал, просто, исходя из основной версии, многое домысливал. Вымысел и правда искусно сплетались вместе – не разберешь, где что! Вещицы, о которых он рассказывал, обычно покупали сразу же. Потом еще хвастались друзьям: мол, с какой богатой историей у меня вещь!
  Жили хорошо. Лаяр рос веселым, доброжелательным, несколько лукавым. При этом, как и отец, отличался той особой честностью, которая не очень-то характерна для представителей их сословия. Некая деловая хватка, впрочем, присутствовала. Несмотря на интерес к купеческому делу и обучение, Лаяр не сидел постоянно дома – развлечься надо же. И дрался не раз, и где только не лазил, во что только не влипал! Тут уж проявлялось и его умение постоять за себя, и авантюризм, и удачливость.
   Во многом воспитание матери, дворянки из обедневших, складывалось. К шестнадцати годам у Лаяра был воспитан вкус относительно одежды, тканей, цветовых сочетаний. Разбирался в искусстве, умел отличить оригинал от подделки, а статуэтку позднего периода – от статуэтки начала эпохи.
  С семнадцати начал с отцом путешествовать. Нравилось ему открывать для себя новые земли и новых людей, проявлять свои знания и умения. И все бы хорошо было, да вернулись они как-то раз и узнали, что в городе месяц-другой эпидемия была, а Фрида, жена и мать, активно помогала заболевшим, сама подхватила вирус и скоропостижно скончалась.
  Постояли они над могилой, помолчали. Не успели, не вернулись вовремя, может, вместе нашли способ, выходили... Что говорить было?

  Еще несколько лет торговлей занимались. Отец сдавать начал, с каждым годом все хуже. Любил он Фриду так, что жить без неё не мог, и это не было преувеличением. Перед самой смертью он успел заключить договор о совместном торговом путешествии с одним купцом. Лаяру, как наследнику, пришлось дело завершать. Следил за всем сам, книги отчетности проверял. Дотошность его, честность раздражала другого купца. Да и чувствовал он: товар-то парень лучше выбрал, не чета его собственному!
  Остановились как-то на привал в пустыне, не дойдя пары километров до оазиса. Дежурить очередь не лаяровских людей была, они отдыхали спокойно. Той ночью их перебили всех – быстро, тихо и точно. Лаяр, сжимая в руке талисман, купленный им в одной лавке, успел пожалеть, что он не может оказаться подальше отсюда.
    ...очнулся  в незнакомом доме. Уютная комната, занавески на окнах, все мебель и дерева. Пахнет травами. Причудилось? – нет, стоило лишь повернутся, как парень вскрикнул от боли, вспыхнувшей в боку.
  Дважды повезло Лаяру – он свалился прямо под ноги одному из самых лучших целителей, и мир этот был – из иных. Тех, где магия повсюду. Язык был полузнакомый. и на нем он мог вполне сносно объяснятся. Узнал, что в бреду провалялся несколько дней, что талисман, оказавшийся в руках, - не игрушка, хотя сработал он лишь потому, что сам Лаяр – из странников, сумевших когда-то шагнуть за грань.
  Сначала не верил, отрицал, думал, что это продолжение его бреда. Потом принял, осознал, поверил. Рана спустя несколько дней затянулась, оставив лишь тонкий шрам как напоминание. Он у их еще с месяц прожил – привыкал. После поблагодарил и ушел.
   Впрочем, такая жизнь была ему по нраву. Странствовать, зарабатывать деньги переводами и сказаниями. Открыл в себе дар – чувствовать подобных ему, если они рядом, и особенно остро чувствовать их даже  в других мирах, если им нужна помощь. Одному их них он оставил свой талисман – то ли на память, то ли поддержать, ибо такая сложная ситуация встретилась ему впервые.

***

  Как и прочие, за века он не изменился внешне. Удивительно другое – он не сильно изменился внутренне, хотя он замешан в сотне историй, хотя он знает многое, что предпочел бы не знать. Однако его глаза веселы, и в них нет ни боли, ни страха, ни скуки. Его истории по-прежнему увлекательны. Он открыто смотрит в лицо жизни, смеется и идет вселять надежду в людей своими историями.
Как это ни странно, он счастлив.

Отредактировано Альма (29.04.2012 09:04)

Неет, ты что)
Меня твои придирки даже радуют, потому что я вижу свои косяки и потом стараюсь их избегать.
И это, к тому же, не придирки, а дельные замечания.
Спасибо и за замечания, и за похвалу)*
Могу сказать лишь, что Лаяр изначально задумывался как такой прирожденный странник, с легким светлым характером, так что для меня совершенно логично, что он ни капли не изменился)
А будущее - ну он же будет периодически появлятся в разных историях, принимая в них непосредственное участие.

Юлеchk@

ну у меня он в следующий раз появится нескоро, я думаю если вообще появится))
он уже встречался в моих сказках, он изначально первый задумывался в цикле(с него все и началось, на самом деле), еще и про него персональная сказка написана теперь) пока сделаю перерыв и оставлю его в покое))